Мороз. Снег скрипит под ногами. Воздух пахнет арбузиками. Начало января. Прохожий бредет поздним вечером к себе домой и никого не трогает. Навстречу ему идет симпатичная дама с собачкой. Но позвольте! Дама в модном пальто и босиком, а собака совершенно синяя! Все, пора завязывать…, наверняка пугается прохожий, и меняет небыстрый шаг на вполне резвый галоп.
Не знаю, поверил ли кто его рассказу потом, едва ли. Поди и у виска весело покрутили. А зря. Галлюцинации не было. Тот человек, а вернее, разные человеки на улицах Тюмени не раз встречали в районе городской администрации эту необычную женщину. Совершенно адекватную и интеллигентную. Это была несравненная Нина Ивановна Вальтонс (Бабина) – Заслуженная артистка РСФСР, актриса Тюменского театра кукол и масок.
Квартира ее была такая же интересная, как сама хозяйка. Почти квадратная комната была негусто заполнена вещами. Нине Ивановне, как мне видится, был характерен чисто японский подход – вещь должна быть либо красивой, либо полезной. Кресло-качалка и сейчас имеется не в каждом доме, а тогда и вовсе – шик. Портреты на стенах в потемневшем багете. Вьющиеся стебли цветов в больших и малых горшках причудливо соединялись с рыболовной сетью на стене и старыми театральными куклами – этими друзьями и коллегами по сцене, и немного детьми по жизни. Одна из ее любимиц – дочь рыбака из спектакля «Пер Гюнт».
Ставил пьесу великого Ибсена один из поразительных российских режиссеров не только того времени – Михаил Хусид, работать с которым, как признавалась Нина Ивановна, было счастьем. Так вот, Хусиду оказалось маловато просто соблазнительно розовотелой куклы с зеленой сеткой на теле, он раздел (по пояс!) Нину Вальтонс и нарисовал на ее теле зеленкой такую же сетку. Живое воплощение куклы получилось красивым. Сам спектакль до сих пор остается в театральном мире в разряде легендарных. Однако тогда на дворе было начало 90-х. Можете себе представить размеры скандала – ого! Тюмень совсем с ума сошла, в детском театре, после колобков, зайчиков и белочек примерного поведения такие фокусы с обнаженкой на сцене! Билеты в театр рвали из рук…
Конечно, ее роли далеко не все были столь смелыми. И совершенно необязательно главными. Важно другое – все они были яркими. Как и она сама. Знаете, это не та яркость, которая предъявляется обществу как жизненное достижение. У нее была яркость тонкого и самодостаточного человека. Наверное, этот дар – актрисы и душевного друга, - ей достался в наследство от родителей, что работали долгие годы дуэтом в цирке под псевдонимом Вальтонс-два-Вальтонс.
К ней нельзя было забежать на пять минут. Какой в этом смысл? Надо же посидеть, поговорить, покофейничать у нее в гостях. А потом она непременно пойдет провожать до остановки. На улице снимет простые сапоги и дальше пошлепает босиком, потому что так нравится, закаляет, бодрит… Жаль только, что на продолжительности ее жизни это никак не отразилось. Нина Ивановна ушла от нас, когда ей было 63 года. Всего-то. Мне странно читать глупости про привидение Вальтонс – «она работала в театре до самой старости», а теперь бродит где-то там по ночам. Может для тех, кто так говорит, 63 года - возраст глубокой старости. Но для нее-то – нет. И бродить-пугать тоже не ее стиль.
А при чем тут синяя собака? Собака была. Белая болонка. В год собаки Нина Ивановна в самом деле покрасила ее синькой. Если б у нее была коза – то в Год синей козы (нынче именно такой!), уж будьте уверены, та стучала бы синими копытами по улицам нашего города. Почему? Потому что Новый год – всегда радость, дети в театре, утренники, много веселой доброй работы. А это она любила больше всего…