Юбилею Великой Победы посвящается...
Автор: Братья Арангуловы
В детстве мы писали школьные сочинения о ВОВ и часто докучали дяде вопросами. Он с неохотой рассказывал о войне, и всегда видели в его глазах слезы. А нам хотелось побольше услышать, запомнить и записать.
Наш дядя Абайдуллин Ахат Азанович. Уроженец села Лайтамак Тобольского района. 7 ноября 1917 года рождения. Ушел на фронт в сентябре 1941 г., когда ему было 23 года.
Сначала работал на военном заводе — изготавливали снаряды. Затем был направлен на военную подготовку. В течении 40 дней обучился стрельбе из миномета. Был командиром минометного отделения на Волховском фронте под Ленинградом. Затем был переведен в первое отделение полковой разведки. Здесь раскрылись его качества приобретенные до войны. Еще в деревне с юношеских лет он вместе со своим отцом ходил на охоту. Умел бесшумно подкрадываться к зверю и метко стрелять...
Утром Абайдуллина и еще двух разведчиков вызвали в штаб. Там узнали, что взятый ими ночью «язык» оказался литовским легионером. Для подтверждения данных им сведений необходимо было захватить еще одного «языка» уже не с левого, а с правого фланга немецких укреплений...
Разведчики залегли в кустах. Нужно было подкрасться к землянке, в которой расположился штаб и захватить одного из немцев. Но вдруг с боку ударила автоматная очередь. Они, отстреливаясь, начали отходить к реке. Наш дядя остался, чтобы прикрыть отход своих товарищей. В их сторону из траншей полетели гранаты. И вдруг перед глазами взметнулся яркий и жгучий столб огня. Все тело, особенно голова, было изуродовано осколками...
Через несколько дней пришел в себя. Попросил воды. Пожилой старик принес ему три кружки, но четвертую кружку не дал. Строго сказал: — Хватит. Иначе умрешь. Мысли не давали покоя: — Где же я? Где же товарищи? И что эта за комната? Седоволосый старик коротко ответил: — У немцев в плену.
Холодная волна резко пробежала по телу. В комнату вошел немецкий офицер с переводчицей. Он подошел к тюфяку, на котором лежал дядя Ахат и, глядя на него, громко начал кричать. Переводчица стала переводить: — Кто ты будешь? Отвечать!
Но у дяди не хватало сил ответить. И фашист, приняв это за издевку, набросился с хлыстом. От ударов тяжелых сапог тело у него начало неметь. И он снова потерял сознание. Поняв, что допрос вести бесполезно, офицер ушел.
Прошло какое-то время. Он по-прежнему не мог приподняться. Раны сильно кровоточили, повязки практически не менялись. От крови бинты становились твердыми.
Проведя почти месяц в лагере военнопленных под Новгородом, его перевезли в лагерь города Порхов. Пленных поместили в сыром и холодном каменном зданий. Спали на полу. Дядя Ахат спать не мог. Мучительно ныли раны и разламывало голову. Долгими днями просиживал на каменном полу, прислонившись к холодной стене. Утром и вечером давали баланду и двести граммов хлеба в день. Здесь он пробыл месяц. После чего с партией военнопленных увезли в Псков. Здесь также ежедневно вытаскивали из бараков десятки умерших. Дядя здесь долго не задержался. Его отправили в Эстонию, в концлагерь Вильянди.
Однажды он поменял свою шинель в соседнем бараке на сухари. И фашисты во время проверки узнали об этом. Его повели в сторону от барака. — Все, это конец. Ведут на расстрел — промелькнуло в его голове. Сердце в груди билось все лихорадочней. Приказали остановиться. Солдаты закурили и начали над ним потешаться. Один из них сбил дядю Ахата с ног и раздался язвительный хохот. Тыкали его дулами автоматов и, делали вид, что собираются стрелять. Затем к солдатам подошел офицер. Что-то сказал им на немецком, и они ушли. А дядя Ахат, с трудом добравшись до своего барака, упал на нары. И благодарил Всевышнего, что остался жив. Смерть вот который раз обошла его.
Затем были лагеря Майданек, Заксенхаузен и самый страшный концентрационный лагерь смерти — Освенцим. Пленным по прибытии в лагерь сжигали их прежнюю одежду и выдавали полосатую. На левой груди выкалывали лагерный номер. С этого момента узник был без имени и фамилии. 10949 — лагерный номер Ахата Абайдуллина.
Здесь было еще страшнее. Не так шел, не так взглянул — смерть. Четыре раза в день проводились проверки. С наступлением темноты на вышках загорались прожекторы, попавшего под луч, ждала пулеметная очередь.
Ежедневно прибывали новые военнопленные. Они выстраивались на платформе, несколько немецких офицеров отбирали потенциально трудоспособных узников. Остальные шли в «душевые». Так фашисты убеждали людей, что их ведут помыться в баню. Все раздевались, оставляли одежду в комнате и входили в душевую, которая в действительности оказывалась газовой камерой. Людей умерщвляли ядовитыми и удушающими газами. Воздух в лагере был пропитан тошнотворным запахом горелого человеческого мяса. Круглосуточно работали печи крематория. И ежедневно из каждого барака в них сжигали до 30 человек. На место сожженных поступали все новые и новые пленные. Никто не знал, сколько им осталось еще жить.
На долю некоторых узников выпадала страшная участь. Немцы заставляли их запихивать в печи тела своих товарищей, а через некоторое время самих сжигали в эти же печах. Однажды дядя Ахат видел страшную картину. В лагерь привезли около 200 детей. Они громко рыдали. Была слышна детская русская речь. Было ясно, что дети из Советского Союза. Фашисты их расстреляли.
29 января 1945 г. дядя Ахат был приговорен к казни. Но вот ночью 27 января пленные узники услышали гул приближающихся самолетов. Это были советские бомбардировщики. Земля затряслась от взрывов. Бомбили фашистские комендатуры. Через некоторое время лагерь был полностью очищен от фашистов. Узники со слезами радости встречали освободителей. Многие пленные были так истощены, что у них не хватало сил встать и выйти из бараков. В их числе и был наш дядя Ахат. Весил он около 30 кг.
После плена он полгода лечился в госпитале на Украине. И все это время проходил жесткую проверку в НКВД. Многие попали в исправительно-трудовые лагеря — ГУЛАГ и были расстреляны. Ему повезло. Он вернулся домой, в свое родное село Лайтамак. Еще в 1942г. его жена с маленькой дочерью получили на него «похоронку». Никто не ожидал увидеть его живым.
Дали 1 группу инвалидности. Несмотря на тяжелые раны, он плотничал и столярничал. А в деревне без этого нельзя. Боевые раны так и не зажили. Семнадцать осколков от той взорвавшейся гранаты сидели в черепе у дяди Ахата. Левой лопатки практически не было, рука была раздроблена. Часто терял сознание. Хирурги так и не взялись извлекать острые металлические осколки, опасаясь за исход операции.
Дяди Ахата не стало в 1983г. Похоронен в Тобольске.
Мы им гордимся. Мы не должны забывать об этом. И должны знать, что была война самая страшная, самая кровопролитная и тяжелая. Свидетелями и участниками Великой Отечественной войны были наши отцы, деды и прадеды, которые испытали боль, невыносимые страдания и невосполнимые утраты.
Благодаря их человеческому подвигу мы сейчас живем и дышим.
Наш дядя Абайдуллин Ахат Азанович. Уроженец села Лайтамак Тобольского района. 7 ноября 1917 года рождения. Ушел на фронт в сентябре 1941 г., когда ему было 23 года.
Сначала работал на военном заводе — изготавливали снаряды. Затем был направлен на военную подготовку. В течении 40 дней обучился стрельбе из миномета. Был командиром минометного отделения на Волховском фронте под Ленинградом. Затем был переведен в первое отделение полковой разведки. Здесь раскрылись его качества приобретенные до войны. Еще в деревне с юношеских лет он вместе со своим отцом ходил на охоту. Умел бесшумно подкрадываться к зверю и метко стрелять...
Утром Абайдуллина и еще двух разведчиков вызвали в штаб. Там узнали, что взятый ими ночью «язык» оказался литовским легионером. Для подтверждения данных им сведений необходимо было захватить еще одного «языка» уже не с левого, а с правого фланга немецких укреплений...
Разведчики залегли в кустах. Нужно было подкрасться к землянке, в которой расположился штаб и захватить одного из немцев. Но вдруг с боку ударила автоматная очередь. Они, отстреливаясь, начали отходить к реке. Наш дядя остался, чтобы прикрыть отход своих товарищей. В их сторону из траншей полетели гранаты. И вдруг перед глазами взметнулся яркий и жгучий столб огня. Все тело, особенно голова, было изуродовано осколками...
Через несколько дней пришел в себя. Попросил воды. Пожилой старик принес ему три кружки, но четвертую кружку не дал. Строго сказал: — Хватит. Иначе умрешь. Мысли не давали покоя: — Где же я? Где же товарищи? И что эта за комната? Седоволосый старик коротко ответил: — У немцев в плену.
Холодная волна резко пробежала по телу. В комнату вошел немецкий офицер с переводчицей. Он подошел к тюфяку, на котором лежал дядя Ахат и, глядя на него, громко начал кричать. Переводчица стала переводить: — Кто ты будешь? Отвечать!
Но у дяди не хватало сил ответить. И фашист, приняв это за издевку, набросился с хлыстом. От ударов тяжелых сапог тело у него начало неметь. И он снова потерял сознание. Поняв, что допрос вести бесполезно, офицер ушел.
Прошло какое-то время. Он по-прежнему не мог приподняться. Раны сильно кровоточили, повязки практически не менялись. От крови бинты становились твердыми.
Проведя почти месяц в лагере военнопленных под Новгородом, его перевезли в лагерь города Порхов. Пленных поместили в сыром и холодном каменном зданий. Спали на полу. Дядя Ахат спать не мог. Мучительно ныли раны и разламывало голову. Долгими днями просиживал на каменном полу, прислонившись к холодной стене. Утром и вечером давали баланду и двести граммов хлеба в день. Здесь он пробыл месяц. После чего с партией военнопленных увезли в Псков. Здесь также ежедневно вытаскивали из бараков десятки умерших. Дядя здесь долго не задержался. Его отправили в Эстонию, в концлагерь Вильянди.
Однажды он поменял свою шинель в соседнем бараке на сухари. И фашисты во время проверки узнали об этом. Его повели в сторону от барака. — Все, это конец. Ведут на расстрел — промелькнуло в его голове. Сердце в груди билось все лихорадочней. Приказали остановиться. Солдаты закурили и начали над ним потешаться. Один из них сбил дядю Ахата с ног и раздался язвительный хохот. Тыкали его дулами автоматов и, делали вид, что собираются стрелять. Затем к солдатам подошел офицер. Что-то сказал им на немецком, и они ушли. А дядя Ахат, с трудом добравшись до своего барака, упал на нары. И благодарил Всевышнего, что остался жив. Смерть вот который раз обошла его.
Затем были лагеря Майданек, Заксенхаузен и самый страшный концентрационный лагерь смерти — Освенцим. Пленным по прибытии в лагерь сжигали их прежнюю одежду и выдавали полосатую. На левой груди выкалывали лагерный номер. С этого момента узник был без имени и фамилии. 10949 — лагерный номер Ахата Абайдуллина.
Здесь было еще страшнее. Не так шел, не так взглянул — смерть. Четыре раза в день проводились проверки. С наступлением темноты на вышках загорались прожекторы, попавшего под луч, ждала пулеметная очередь.
Ежедневно прибывали новые военнопленные. Они выстраивались на платформе, несколько немецких офицеров отбирали потенциально трудоспособных узников. Остальные шли в «душевые». Так фашисты убеждали людей, что их ведут помыться в баню. Все раздевались, оставляли одежду в комнате и входили в душевую, которая в действительности оказывалась газовой камерой. Людей умерщвляли ядовитыми и удушающими газами. Воздух в лагере был пропитан тошнотворным запахом горелого человеческого мяса. Круглосуточно работали печи крематория. И ежедневно из каждого барака в них сжигали до 30 человек. На место сожженных поступали все новые и новые пленные. Никто не знал, сколько им осталось еще жить.
На долю некоторых узников выпадала страшная участь. Немцы заставляли их запихивать в печи тела своих товарищей, а через некоторое время самих сжигали в эти же печах. Однажды дядя Ахат видел страшную картину. В лагерь привезли около 200 детей. Они громко рыдали. Была слышна детская русская речь. Было ясно, что дети из Советского Союза. Фашисты их расстреляли.
29 января 1945 г. дядя Ахат был приговорен к казни. Но вот ночью 27 января пленные узники услышали гул приближающихся самолетов. Это были советские бомбардировщики. Земля затряслась от взрывов. Бомбили фашистские комендатуры. Через некоторое время лагерь был полностью очищен от фашистов. Узники со слезами радости встречали освободителей. Многие пленные были так истощены, что у них не хватало сил встать и выйти из бараков. В их числе и был наш дядя Ахат. Весил он около 30 кг.
После плена он полгода лечился в госпитале на Украине. И все это время проходил жесткую проверку в НКВД. Многие попали в исправительно-трудовые лагеря — ГУЛАГ и были расстреляны. Ему повезло. Он вернулся домой, в свое родное село Лайтамак. Еще в 1942г. его жена с маленькой дочерью получили на него «похоронку». Никто не ожидал увидеть его живым.
Дали 1 группу инвалидности. Несмотря на тяжелые раны, он плотничал и столярничал. А в деревне без этого нельзя. Боевые раны так и не зажили. Семнадцать осколков от той взорвавшейся гранаты сидели в черепе у дяди Ахата. Левой лопатки практически не было, рука была раздроблена. Часто терял сознание. Хирурги так и не взялись извлекать острые металлические осколки, опасаясь за исход операции.
Дяди Ахата не стало в 1983г. Похоронен в Тобольске.
Мы им гордимся. Мы не должны забывать об этом. И должны знать, что была война самая страшная, самая кровопролитная и тяжелая. Свидетелями и участниками Великой Отечественной войны были наши отцы, деды и прадеды, которые испытали боль, невыносимые страдания и невосполнимые утраты.
Благодаря их человеческому подвигу мы сейчас живем и дышим.