Татьяна Григорьева вспоминает, что в полуподвальном помещении была обустроена столовая для военных, столярная мастерская. На первом этаже разместились квартиры коменданта, профессоров и спортивный зал, а на втором – сама лаборатория и траурный зал. Здание сельхозтехникума обнесли высоким забором, окна второго этажа заложили кирпичом. В коридорах стояли солдаты НКВД.

Известен и еще один факт из истории 40-х. Когда сельхозинститут спешно готовили к приему тела Ленина, из него вывезли архивные документы, среди которых, в частности, были бумаги, способные пролить свет на «тюменские годы» знаменитого разведчика Николая Кузнецова история жизни которого легла в основу книг и фильмов. К сожалению, о том времени, что Кузнецов провел в небольшом сибирском городке, известно немного. Дело в том, что архивные документы оказались утеряны, причем произошло это в те самые «секретные» июльские дни 41-го. Все архивы из техникума спешно вывезли, очищая здание для приема тела вождя и его многочисленных сопровождающих. Куда в итоге попали эти бумаги – никто так и не узнал. Кроме того, многие данные о Кузнецове до сих пор окутаны завесой тайны.

Родился он 14 (27) июля в деревне Зырянка Екатеринбургского уезда Пермской губернии – теперь это Талицкий городской округ Свердловской области. В семье было четверо детей: старшие сестры Агафья и Лидия, младший - брат Виктор. После окончания 3-х классов школы в 4-5 классах Николай учился в селе Балаир, потом – в Талицкой семилетке. Способности лингвиста у мальчика открылись очень рано – он легко усваивал немецкий язык, а практиковаться можно было часто: преподаватель по труду оказался из бывших военнопленных немцев еще после Первой мировой, в беседах с ним Николай и набирался языковой практики.

Талицкую фабрично-заводскую семилетку Кузнецов окончил 23 июня 1926 года. Отец мечтал, что сын станет агрономом, и Николай осенью поступил в Тюменский сельскохозяйственных техникум на агрономическое отделение. Однако окончить сельхозтехникум ему было не суждено: в конце 1927 года умер его отец, и Николай стал старшим мужчиной в семье. Он решил оставить учебу в Тюмени и вернуться в Зырянку, однако вся родня дружно восстала против этого. В итоге Николай объяснил в техникуме сложившуюся ситуацию и приехал в Талицкий лесной техникум со справкой из тюменского сельскохозяйственного.

В Заводоуковск Юлия Друнина попала осенью 1941-го из Москвы – вместе со школой, в которой директором был ее отец. 17-летняя девушка всей душой рвалась на фронт и ехать в эвакуацию не хотела. Однако отец ее был болен (в начале войны он перенес инсульт), и только это убедило Друнину подчиниться. В Заводоуковске отец преподавал историю в авиационной школе (среди курсантов которой были будущие космонавты Владимир Комаров и Лев Демин), а Юлия работала на одном из заводов, эвакуированных в Сибирь. Кроме того, она занималась в добровольной санитарной дружине при районном обществе Красного Креста Ялуторовского военкомата.

В начале 1942 года отец Юлии Друниной скончался от второго удара. Девушка вновь рвется на фронт и осаждает Ялуторовский военкомат – она пешком проходит более 20 километров по заснеженным шпалам, перебирается по мосту через Тобол - мост находится под усиленной охраной, и Друнину задержали солдаты, несущие боевое дежурство. Узнав, зачем она идет в Ялуторовск, солдаты помогли ей добраться до призывного штаба. Однако попадает в итоге будущая поэтесса совсем не на фронт, а в хабаровскую Школу младших авиационных специалистов (ШМАС). Учеба не прельщает ее – а после того, как девушкам объявили, что их ждут не боевые части, а женский запасной полк, Друнина окончательно решила со Школой расстаться. Она узнала, что девушек-медиков все же направляют в действующую армию, отыскала свое свидетельство об окончании курсов медсестер и в августе 1942-го отправилась в санитарное управление 2-го Белорусского фронта. В 1943-ем Юлия была тяжело ранена. В госпитале она и написала свое первое стихотворение о войне. После этого ранения Друнина попыталась поступить в Литературный институт в Москве, но ее не приняли. Тогда девушка вернулась на фронт.

В ноябре 44-го после контузии ее признали негодной к несению военной службы, и поэтесса вернулась в Москву. Там она вновь пришла в Литературный институт и стала ходить на занятия первого курса – выставить за дверь инвалида войны в институте не посмели. В том же году Юлия познакомилась с поэтом Николаем Старшиновым, и вскоре они поженились. С ним же Друнина побывала в командировке в Заводоуковске.

«Все для фронта, все для победы!». Тюмень, как и все тыловые города, приняла на себя основную нагрузку по снабжению армии – людьми, боеприпасами, одеждой, продовольствием… Так жили все города Урала и Сибири: хозяйство в экстренном порядке было перестроено на военный лад, фронту отдавали все – не думая о себе.

Рыбаки на Ямале и в Югре – а в их рядах оказались женщины и дети – перевыполняли план по добыче рыбы, женщины ненки и ханты объединялись в пошивочные мастерские, где бесплатно шили одежду и обувь для фронта. Северяне заготавливали лес, добывали пушнину, новыми профессиями овладевали и эвакуированные - жители Поволжья, Прибалтики, Украины, Молдавии. В 1942 году Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление «О развитии рыбных промыслов в бассейнах рек Сибири и на Дальнем Востоке». Перед Ямалом была поставлена задача – резко увеличить добычу рыбы, а здоровая часть рыбаков ушла в армию, материально-техническое снабжение сократилось, условия работы предприятий рыбной промышленности изменились к худшему. Трудящиеся округа преодолели огромные трудности, но задание ЦК партии и правительства выполнили.

В 1943 году было выловлено 225 тысяч центнеров; добыча рыбы за годы войны (1941-45 гг.) составила 810 тыс. центнеров (на 70% больше, чем за пятилетие с 1936-40 гг.). Трудовые коллективы работали самоотверженно, об этом свидетельствуют решения окрисполкома о поощрении передовиков. Например, рыбоартель им. Ворошилова Шурышкарского района за досрочное выполнение плана рыбодобычи 1942 года (на 10 августа – 848 ц.) была занесена на Окружную доску почета.

Старые рыбаки г. Салехарда обратились ко всем старикам округа с просьбой выйти на добычу рабы, строить орудия лова, обучать молодежь, быть инструкторами на добыче рыбы. «Наши дети и внуки сражаются на фронте и грудью защищают нашу спокойную и обеспеченную. С тюменского севера на фронт везли оленей: оленно-транспортные отряды за время боевых действий доставили через линию фронта 8000 воинов и партизан, эвакуировали с поля боя 10142 раненых, перевезли 17000 тонн военных грузов. старость… не время сидеть дома нам, старикам».

Велик вклад в Победу и жителей Югры. За годы войны югорчане собрали в Фонд Красной армии свыше девяти миллионов рублей только наличными плюс облигаций государственных займов почти на двадцать миллионов. В Народный Фонд обороны люди вкладывали свои сбережения, драгоценности и даже суммы заработанных трудодней. Дополнительным источником пополнения Фонда служила добровольно-обязательная подписка граждан на государственные военные займы и приобретение билетов денежно-вещевых лотерей. Общая сумма таких средств составила 58,5 миллионов рублей. Благодаря материальной помощи жителей тыла, построены подводная лодка «Водник Сибири», бронепоезд, сформированы танковые колонны, авиаэскадрильи. Главнокомандующий Иосиф Сталин поблагодарил молодежь Березовского района и педагогов Ларьякского (ныне – Нижневартовского) за денежные взносы на постройку самолетов-истребителей «Омский комсомолец» и «Народный учитель». Дети собирали металлолом, макулатуру, грибы, ягоды, кедровые орехи, лекарственные растения. Вырученных средств хватило на постройку именных танков «Павлик Морозов» и «Юный пионер Севера».

В Тюмень же стекались эвакуированные заводы и фабрики со всего Союза. Но с первых дней войны и тюменские предприятия прекратили выпуск мирной продукции и перешли на производство того, в чем нуждался фронт. Тюменская судоверфь занялась выпуском корпусов мин и боеголовок для реактивных снарядов, а также торпедных катеров.