Заслуженная артистка России
В 17 лет играла замужнюю даму, в 30 лет — старуху, а в 40 — молодую девушку. Режиссеры отмечают ее профессионализм и самоотдачу, зрители ценят искренность на сцене и в жизни. К себе же она строга, и чуть что — говорит: «Колиниченко, ну, что же ты, соберись!»
От кого вам передался ген артистки?

Совсем крошечную меня отдали бабушке в деревню, которая называлась Красная Поляна. Нет, это была не толстовская Красная Поляна, а маленькая деревенька в Оренбуржской области, сейчас ее уже нет. Шла война, там, у бабушки, наверное, было проще меня накормить. А мамины младшие пять сестер, наоборот, — переехали к ней в город.

Мама работала диспетчером на резервуарах — замеряла уровень бензина. Папа до войны был шофером I класса. Я его увидела в последний раз, когда мне было около трех лет — в 1943 году папа приехал на месяц в отпуск с фронта. Запомнила его ботинки с обмотками. Мама очень плакала, словно предчувствовала, что больше они не увидятся. Так оно и вышло.

Бабушка моя очень любила своего зятя. Мечтала, чтобы с фронта вернулся хотя бы один из двух Николаев — сын, Николай Степанович, или зять — Николай Герасимович. Но папа погиб в 1943 году под Луганском, похоронен на станции Солидарная, а дядя Коля сложил голову под Ленинградом.

Когда бабушка со своими дочерьми пели «Скажи, скажи, зачем пою, когда мне вовсе не до песен...», это было не просто красиво по голосам, но и очень трогательно по эмоциям. Столько чувства, столько грусти... Когда в 1960-м вышла замуж, мой Вилнис был буквально очарован чистыми высокими голосами мамы и бабушки и проникновенностью исполнения.

Музыкальный талант вы не только унаследовали, но и передали дальше своей дочери Инге, которая стала скрипачкой. А как же с задатками артистки? Когда они у вас проявились?

Еще в детстве. Соберутся женщины у кого-то в доме посидеть-поговорить, бабушка меня принарядит, чтобы я хоть немного отвлекла людей от грустных дум, спела им что-нибудь душевное. Это были мои первые благодарные зрители. Они одаривали меня не роскошными букетами, а картофелиной, куском лепешки... Это была такая радость!

В 10 лет я вернулась к маме, в Медногорск. Училась в школе, занималась в драмкружке. Мама хотела, чтобы я поступила в ремесленное училище, получила крепкую профессию. Но жизнь распорядилась по другому: в наш город приехал на гастроли Орский драматический театр и я отправилась к директору проситься на работу. Хоть кем, но в театре.

Меня прослушали — читала горьковского «Буревестника» и «Вот парадный подъезд...» Некрасова. Сейчас в 15 лет еще дети, а мы в свои 15 лет (и даже младше!) были взрослыми, и сами решали, что и как нам делать. Так я поступила в театр, сыграла первую роль, переехала в служебную комнатку. Артистка!

Как вы попали на съемочную площадку фильма «Иван Бровкин на целине»?

Нет никакой загадки. Съемки проходили в совхозе «Комсомольский» Оренбуржской области. В это время я работала в Орске и наш театр объехал с гастролями всю область, каждый совхоз. Быстро сколачивалась сцена-помост, натягивался занавес, зрительный зал — табуретки, и — пожалуйста! У меня была главная роль в спектакле «Успех», играла молодую жену, которая страдает от того, что у мужа есть любовница. Зрителей тронула нелегкая судьба моей героини, понравилось исполнение.

Когда директор фильма Роговой собирал массовку, то чуть ли не каждый приглашенный местный житель ему говорил, а вы знаете нашу Колиниченко? Кроме того, начальник управления культуры Оренбуржья тоже порекомендовал Роговому пригласить меня для участия в съемках. Каково же было его удивление, когда он меня увидел — «ни кожи, ни рожи». Но роль Веры Бухваловой мне дал. Кстати сказать, на эту роль предполагалась шикарная актриса — Печерская, но она отказалась.

Интересно было сниматься?

Не очень. Кино, все же отдельное искусство. Со своими взаимоотношениями и традициями.

Тюменский драматический театр стал седьмым в вашей судьбе. Счастливое число?

И счастливый возраст — 30 лет. К тому времени я уже 15 лет была в профессии, за плечами театральная студия, работа с лучшими в моей жизни режиссерами — Верой Андреевной Ефремовой и Валерием Васильевичем Бухариным. Они были не просто режиссерами, но и наставниками-педагогами: разбирая пьесу, разбивали каждый кусочек и расставляли все акценты — с чем ты заходишь в этот фрагмент, а с чем из него выходишь. Это очень важно. Вера Андреевна и поныне работает режиссером, в 1980 году ей присвоено звание Народной артистки РСФСР.

Роли, соответственно, тоже уже были к 1970 году наработаны. В Орске, например, у меня была Флорелла в «Учителе танцев», Сы-Фун в «Тайфуне» Цао Юй, в Рязани — Елену в шекспировской «Сон в летнюю ночь», в Чите — Полли Пичем в «Трехгрошовой опере» (спектакли у нас принимал сам Эфрос!). Еще в Чите сыграла Надю в «С легким паром!» — это был 1968 год, до рязановского фильма почти 20 лет...

Словом, в каждом театре у меня было по 3-5 главных ролей, а ведь тогда ставили по 10-12 спектаклей в год.

Вы знаете точную цифру сыгранных ролей?

Точную — нет. Около 300 получилось за 60 лет на сцене, из них порядка 60 — главных. Кого только не приходилось играть! Даже Совесть... Одни режиссеры говорили, что я — лирическая актриса, другие считали, что такая внутренняя силища, что по плечу шекспировские образы.

Из Тюмени вас пытались переманить в другой театр?

В 1974 году Ефремова нас звала на гастроли в Москву, для работы в ее театре. Но Вилнис сказал, что больше никуда не поедет. У него тогда тоже все неплохо складывалось — он играл в «Марии Стюарт», «Старом Зауралье», весьма оригинальном спектакле «Бал манекенов», других постановках, где выигрышно использовал свою природную аристократичность, свою голубую кровь.

Некогда бытовало такое выражение «Красивая, как артистка». Вас на улице нельзя не заметить — всегда нарядная, подтянутая, красивая, как артистка! Для вас каждый выход из дома, как на сцену?

Мне искренне непонятно, каким образом я выделяюсь? Я не стараюсь специально кого-то поразить, или кого-то изобразить. Ношу одежду, которая мне нравится, и которая мне по карману. Сама вяжу себе платья. Все очень просто.

Театр многое вам дал?

Многое дала драматургия. Но далеко не все еще я успела познать. Надеялась, что в моей жизни случится Электра и Медея, но увы.

Неправда, что театр и литература не воспитывают. Напротив, как раз театр и литература воспитывают интеллигента и интеллектуала. Когда ты всю жизнь читаешь хорошие книги, они становятся у тебя вроде духовника, который помогает понять, по какому руслу должна течь река твоей души.

Не спрашиваю, что вы дали театру. Ответ уже есть — главную роль каждый год творческой жизни.

Не думайте, что все было безоблачно. Но надо проживать все — и счастье, и неудачи, и плохое настроение. Жизнь в театре и просто жизнь того стоят.

Быстро прижились в Тюмени?

Когда приехала сюда, то первое время плакала — главная улица города была вся в ямах, да колдобинах. Машина проедет — брызги долетают до верхушек деревьев. Однажды видела, как грузовик так облил грязью маленькую легковую машинку, что ее водитель вышел и начал протирать стекла, иначе ехать было невозможно. Ужас.

Еще мне поначалу было словно тесно в городе, я выросла на просторе и мне его катастрофически не хватало: дома-дома-дома... они как бы сплющивают человека. И я стала ходить на берег реки, чтобы видеть простор. Однажды до того увлеклась прогулкой, что провалилась под лед. Благо, шуба была не полностью застегнута и распласталась поверх полыньи. Потихоньку выползла...

Я и теперь хожу за простором на набережную. Она так похорошела!

Раньше мне еще нравилось гулять в старом Горсаду. Там была тенистая аллея с фигурами сказочных персонажей, стояли столы, скамейки, где сидели шахматисты и играли свои партии. Сейчас ни тенистых аллей, ни шахматистов... Время изменилось.

Но ведь не река и не Горсад примирили вас с Тюменью, верно?

Верно. Я полюбила город, когда сама стала активно участвовать в его судьбе — 15 лет была депутатом, из них три раза областным. Может, это не всем было по вкусу, но я не могла видеть, как народные избранники занимаются кто чем на заседаниях — книжки читают, тетрадки проверяют, вяжут, дремлют. И совалась со своими замечаниями и предложениями по самым разным поводам: почему у крохотного соседнего Кургана есть набережная, а у нефтяной Тюмени нет? Почему в Риге, единственной в то время моей «загранице», автобусные остановки с цветочными киосками и туалетами, а в нашем городе нет?

Это сейчас многое воспринимается, как должное, хоть те же остановки. А тогда такие призывы — давайте сделаем! — звучали чуть ли не чудачеством.

Полагаю, что именно за такую активную жизненную позицию и за большую отдачу в творчестве ваше имя было внесено в Книгу «Лучшие люди России».

Может быть. Когда она вышла в свет, один высокий человек спросил меня: «Анта Николаевна, вы, наверное, заплатили 50 тысяч, чтобы вас внесли в Книгу?». А я и не знала, что кто-то платил. Это даже смешно! Но он мне все равно не поверил.

Текст: Людмила Караваева. Фото из архива А.Н.Колиниченко.

1) "Когда цветет акация", с актером Коломиец. 2)1956 год, с режиссером В.П.Марининым. 3) Кадр из фильма "Иван Бровкин на целине", 1958г. 4) "Последняя инстанция", Совесть. 5) "Бал манекенов", с актером Геннадием Башировым. 6) Анта Николаевна Колиниченко.

Интересное в рубрике:
Хвала Всевышнему, что дает много работы и приводит ко мне людей, которым могу быть чем-то полезен. Меня это радует. Знач...
Дон Кихот и Соловей-разбойник, уходящая Тюмень и библейские сюжеты, геометрия Севера и романтические портреты ...
В ее фотоальбомах значительное место занимают снимки со знаменитостями. Не теми звездами на час, что запо...
Его идея нести портреты фронтовиков в День победы нашла отклик в сердцах миллионов людей по всему миру. К акци...
Он не открыл месторождений, но побывал практически на всех нефтепромыслах Югры. Отдав более полувека любимому ...
Она поет на английском, итальянском, французском, испанском, но и родной русский не забывает. Дает концерты со...
Вся ее рабочая биография связана с французским языком. Она много раз стажировалась во Франции и знает ее как...