Ситников Павел. Путешественник во времени

От чего у вас «в животе порхают бабочки»?

Раньше такое чувство вызывали экспедиции, теперь — экотуры. Сейчас даже больше, ведь в экотуры я могу пригласить только порядочных людей, которые не пьют, не курят, не ноют, не устают... У меня большой список «НЕ»! Эти поездки я сам планирую, широта охвата территории почти не ограничена. Экотуризм — это показ дикой природы, ее заповедных участков, которые ни сном, ни духом большинство населения не знает (и слава Богу!).

С чего началось ваше увлечение чешуекрылыми?

Хорошо помню этот момент. Я был шпендиком-дошколенком. Мы шли с пляжа на острове в Красноярске. И на уровне своих глаз я увидел на кусте огромную бабочку. Причем, она, действительно, была огромная — крупнее махаона, который славится своим размером. Теперь-то я знаю, что та красавица, что меня поразила, была тополевым ленточником. Позднее, классе в пятом, я начал уже целенаправленно коллекционировать бабочек.

В семье к этому отнеслись с пониманием?

Родители поддерживали меня. Отец, инженер завода «Медоборудование», сконструировал мне шикарный прибор — ультрафиолетовую лампу для сбора насекомых. А мама любила ходить по грибы-ягоды и была рада моей компании. Потом она заинтересовалась лекарственными травами и более сорока лет занималась их сбором и пропагандой фитотерапии.

Очки плюс сачок равно «ботаник»? Ребята не дразнили?

Никогда. Во-первых, никто не видит, как ты ловишь бабочек, это, в своем роде, тайное действие. Во-вторых, у нас был спортивный и дружный двор. Мы все играли в футбол, баскетбол, настольный теннис. Друзей много было. Один, правда, иногда поддевал меня, мол, ученым станешь, профЭссором! Забегая вперед, скажу, что в классическом понимании ученым я не стал, не остепенился, хотя материалов хватает не на одну диссертацию. Тем не менее, наравне с настоящими профессорами и докторами наук меня активно приглашают на научные конференции и симпозиумы.

И, в третьих, у меня было еще одно увлечение — рисование. Стенгазеты начал рисовать чуть ли не в детсаду. В художественной школе проучился года три и бросил. Мать долго не могла мне этого простить, потому что по ее линии в роду все мужчины были профессиональными художниками. Ее отец, Иван Васильевич Кокин (погиб на войне) был довольно известным в Хабаровске художником, ему доверяли рисовать Ленина! Профессиональным художником был и родной брат мамы — Владимир Кокин. Понятно, что мама хотела бы, чтобы я тоже стал художником. А я любил рисовать животных и карандашные портреты своих друзей. Мог, конечно, и Ленина изобразить. В армии это пригодилось при оформлении Ленинской комнаты и разной наглядной агитации — даже два отпуска заработал за полтора года службы. Рисовал всегда после отбоя. Парни спят, а ты сидишь — плакатным пером выводишь буквы...

Сейчас совсем забросили рисование?

Не совсем. Последний раз рисовал в смешанной технике (карандаш-акварель-уголь) насекомых для Красной книги Тюменской области. Почти весь свой раздел оформил, сделал порядка 70 рисунков. Профессиональный художник подходит к рисунку бабочки более свободно, для него не играет роли, что всего лишь одна лишняя точка на крыле — это уже совершенно другой вид. Помимо собственно рисования нужны глубокие знания натуры.

После университета вы в действительно мечтали о тихой музейной гавани?

Тихой гаванью музей считают только те, кто там никогда не работал. Музей похож на муравейник, где на беглый взгляд, на поверхности, ничего не происходит, а на самом деле идет кипучая жизнь и каждый занимается своим делом. Для меня музей — это около двухсот экспедиций, более 2000 экскурсий за четверть века и множество командировок. Как-то в один год я шесть раз только в Москву съездил. Мы хотели спроектировать экспозицию нового музея на относительно высоком уровне и старались приобрести, насколько возможно, мировой опыт. Довелось побывать во Франции и Италии на салонах музейного оборудования, в США — в крупнейших музеях Нью-Йорка и Вашингтона. Смотрели витрины и электронику, а также насколько не чопорно и не скучно они подходят к музейному делу. Такая идея легкой подачи научного материала мне чрезвычайно близка.

Как вы, Павел Сергеевич, эволюционировали как ученый?

От простого сборщика насекомых — до соавтора «Красной книги Тюменской области», за которой стоят десятилетия экспедиций. Это предел моего творчества в науке. Второе издание «Красной книги» (надеюсь, выйдет в свет года через два) начали готовить с Тобольской биологической станцией РАН. Наверное, это последний проект, в котором я буду участвовать как энтомолог.

Вы ведь открыли новый вид бабочки...

Достижение смешное... В 1985 году я с коллегами насобирал на севере Тобольского района штук 30 бабочек, позднее они были признаны новым подвидом, который назвали аполлон мнемозина тюменская. В честь родного города и области. Гордился своим открытием лет двадцать. (посмеивается)

А что за жука в честь вас назвали? И почему?

Это мой коллега из Новосибирска (но уроженец Тюмени!), Роман Дудко, назвал жука — плотинник саянский Ситникова. Такой вот своеобразный подарок был сделан к моему 40-летию. Обитает где-то на Алтае, живьём я его ни разу и не видел...

Переход к экотуризму произошел естественным образом?

В музейных экспедициях я в этом плане наработал огромный опыт. И когда в музее встал вопрос о моем сокращении, я предложил компромисс — дать мне одно лето, чтобы попробовать себя в качестве туроператора под крышей детской экологической общественной организации «ЧИР». Мне это дело понравилось, туристам — тоже. За лето 2011 года было 11 выездов. Поэтому к следующему лету я был уже готов к профессиональному «плаванию» и стал заниматься уже только этим.

Это сезонная деятельность?

Планирую туры в разные регионы с учетом местного климата, конечно, но теперь мой сезон начинается сразу после Нового года — 2 января. В прошлые зимние каникулы мы ездили в культурно-познавательный тур в Красноярск, нынче были в Казани. В феврале — в Астане, в марте — в Ханты-Мансийске. Какой там шикарный палео-парк! Если бы такой объект был у нас, туристическая посещаемость извне была бы в разы выше!

Минувшим летом побывали в Крыму. Расквартировались в Алуште — там достопримечательности и по древности, и по природной красоте, и по редкости — высочайшего уровня! Одна Долина привидений чего стоит! Круче только Карагадский заповедник. Представляете, — скалы в этом заповеднике причудливы настолько, что даже природная гора Сфинкс вдвое больше знаменитого египетского собрата!

Прелесть Крыма еще и в том, что посещать его можно круглогодично, а смотреть там экотуристам — не пересмотреть!

По региону где бываете?

Каждый год по несколько раз вожу туристов в Тобольск и Абалак. В местном заказнике показываю девственные участки с редкими видами растений и свежими (не более суток!) следами пребывания диких медведей.

Среди туров выходного дня, пожалуй, самая интересная поездка — на кладбище мамонтов. Это российский эксклюзив! В среднем мы за день находим там по одному бивню, не считая сотни-полторы костей разных видов животных Ледникового периода. На самом деле это «кладбище» — очень маленькое место и сразу не догадаешься, что там такое богатство. У некоторых музеев, когда им это говоришь, глаза квадратные от восторга, они мечтают к нам присоединиться. А нам и не жалко! Наши региональные музеи уже прилично наполнены костями, отчего бы не поделиться. А вот если найдем косточку какого-нибудь редкого вида, — сурка или ископаемого вида зайца — делиться ни с кем не будем! Мелкие кости сохраняются гораздо реже и они пригодятся тюменским музеям.

А Ингальская долина интересна туристам?

Моё мнение, — надо показывать раскопы живьем, пока на них работают археологи. Либо музеефицировать эти раскопки и насыщать их копиями находок. А просто стоять у какого-то штыря и слушать лекцию на свежем воздухе — не так интересно. Надо сделать, как Геннадий Зданович в Аркаиме — соединить элементы классического музея и полноразмерных реконструкций. Там все это отлично работает!

Вы перестали гоняться за Снежным человеком и инопланетянами?

Побегу только тогда, когда появляются свежие сведения. О Снежном человеке таких сведений по нашему региону нет уже лет шесть. Если только будет свежий след — не больше суток! — рвану сразу! Моя цель — найти и сфотографировать это существо с предельно близкого расстояния, найти его шерсть для ДНК-анализа... Ну и видео снять, само собой. Та же ситуация с пришельцами. Как только наткнусь...

Вы путешественник?

В глазах людей путешественник — это бродяга, который в одиночку или в небольшой компании таких же, как он, колесит по белу свету, часто преодолевая себя.

Для меня путешественник — это фотограф-журналист, популяризатор окружающего мира. Я отношу себя больше к путешественникам образца позапрошлого века, таким, как Седов, Пржевальский... Например, пару весенних крымских поездок я уместил только в 20 газетно-журнальных статей, — по сути, это полноценная книга. На мой взгляд, вполне бюджетный вариант — донести информацию до почтенной публики на дисках, — там легко уместится несколько сотен страниц и тысячи красочных иллюстраций по тексту.

Впрочем, издать нескучную и познавательную бумажную книгу, хотя бы о дикой природе юга Тюменской области, было бы очень неплохо!

О каком маршруте мечтаете?

Все свои мечты мне пока удаётся реализовывать. На ближайшие годы — Южный Казахстан, плато Путорана. Ослабнет бесстыжий доллар, — полетим в не менее дружественные страны — на Кубу или во Вьетнам! Везде есть роскошные национальные парки. И даже кое-что загадочное, наукой пока необъяснимое...

Текст: Людмила Караваева. Фото: архив П.С.Ситникова.