Династия сотрудников органов внутренних дел
За сохранение семейных традиций в трех поколениях и значительный вклад в укрепление правопорядка семье Велижаниных присвоено почетное звание «Династия сотрудников органов внутренних дел».

В общей сложности стаж службы Григория Ивановича Велижанина, его супруги Таисьи Александровны, их дочек Надежды, Елены и внука Даниила — 79 лет. И благодаря двоим из династии — действующим сотрудникам Елене и ее сыну Даниилу — стаж продолжает расти.

— Вы бы лучше с папы начали, он у нас за главного — и по возрасту, и вообще, — говорит Надежда.

— Да ладно, сама сперва рассказывай, — стараясь быть строгим, чтобы соответствовать семейному званию главного, отвечает Григорий Иванович. Но не сдерживается, по-отцовски тепло улыбается:

— Ты же у нас агент национальной безопасности.

Чувствуется, шутка эта в семье Велижаниных — в ходу. С тех пор, как старшая дочь, подполковник внутренней службы Надежда вышла сначала на пенсию по выслуге лет, а потом замуж за... гражданина США Франка. И стала жить на два дома. Зиму проводит в городе штата Флорида Уинтер-Хейвен, остальное время — в Тюмени. Американец Франк с удовольствием бывает здесь и после окончания контракта с колледжем Polk state планирует переехать вместе с супругой на ее родину.

А пока мы беседуем с Надеждой по «Скайпу». У нас уже вечер, у нее — раннее утро. И это не единственная разница.

Надежда: Местные совершенно не представляют, как все устроено в России. Франк всем соседям рассказал о том, что в этом году нашей семье присвоили почетное звание. А еще так получилось, что во время концерта, посвященного Дню сотрудника органов внутренних дел, в Государственном Кремлевском дворце на большом экране показали фотографию Лены. Мы и этот концерт в записи соседям включали. Они смотрят, слушают нас и не могут понять, почему, если у нашей семьи такой высокий статус, я еще не занимаю должность главного менеджера. Здесь ценность представляет не столько признание, сколько материальная выгода, которую из этого признания можно извлечь.

Но в данный момент у меня нет острой необходимости зарабатывать — я наконец-то могу посвятить свое время дому, увлечениям... Всегда, например, мечтала заниматься теннисом и фитнесом. Теперь появилась возможность не отказывать себе в этом. Поначалу это было для меня настолько удивительно — иметь свободное время, которое могу потратить на себя и свою семью. Ведь за годы службы я привыкла к постоянной вовлеченности в работу и тотальной занятости.

Если честно, когда передо мной встал вопрос о том, чтобы пойти работать в органы внутренних дел, я сомневалась. Насмотрелась в детстве, как папу по ночам выдергивали буквально из кровати по служебной надобности. Хорошо помнила мамины ночные дежурства. Представьте, папа в командировке, а мама на сутках...

Таисья Александровна: Да... Младшенькую Лену мне приходилось забирать с собой на работу, когда было ночное дежурство, и Григорий Иванович в отъезде. А Наденька в таких случаях после школы шла к подружке, у нее и ночевала.

Н.: Так что вы, вероятно, понимаете, почему изначально я не пошла по родительским стопам. Выбрала работу во Дворце бракосочетания. И мне нравилось там. Однако 90-е годы вносили поправки в жизнь многих, и я не стала исключением. Меня сократили, а сын как раз должен был поступать в первый класс, без работы никак. И родители предложили мне все-таки попробовать пойти в ОВД. В 1998 году я устроилась в информационный центр управления внутренних дел. Это аналитика, статистика, различные учеты, компьютерное обеспечение подразделений... Там аттестовалась, получила первые свои погоны — лейтенанта. И, как ни странно, очень быстро втянулась в эту деятельность. Затем мне предложили должность начальника паспортно-визовой службы одного из городских отделов милиции. На руководящих должностях в этой службе я прослужила около 10 лет. После чего стала начальником отдела спецфондов и по реабилитации жертв политических репрессий. Это было действительно мое. Я до сих пор поддерживаю отношения с коллегами и с теми людьми, с кем сотрудничала в то время. Каждый свой приезд в Тюмень стараюсь повидаться с Александром Петрушиным и Рафаэлем Гольдбергом, с которыми мы готовили материалы для статей и книг.

— Если бы вам вдруг снова захотелось выйти на службу, то что бы стало тому причиной?

Н.: Люди. Все структуры, в которых я служила, связаны с работой с людьми и реализацией их прав. Приобретение гражданства, получение и восстановление документов, я уже не говорю о реабилитации жертв политических репрессий. Этим людям, столько всего пережившим, необходима не только документальная помощь, но и чисто человеческая поддержка. Я всегда рада была поговорить с ними, выслушать их. Вот такого общения мне не хватает. Поэтому периодически я пеку печенье или блинчики и иду к своим пожилым соседям-американцам. Они рады вниманию.

— Какая криминогенная ситуация в Уинтер-Хейвен?

Н.: Ну, спросили... Я этим не очень-то интересуюсь и счастлива, что меня этот вопрос напрямую не касается. А вообще, здесь все настолько строго с соблюдением закона, что местные стараются его не нарушать. Еще есть такая система оповещения — на наши телефоны приходят сообщения о преступлениях, в раскрытии которых могут помочь граждане. Около месяца назад сообщили, что угнан «форд» черного цвета. Надеюсь, его уже нашли и вернули владельцу. Но это уже совсем другая тема.

Папа, давай все-таки ты уже рассказывай.

Григорий Иванович: Я — Велижанин Григорий Иванович, родился 14 сентября 1946 года в деревне Велижаны, коренной тюменец, старый уже, — шутливо рапортует глава семьи. — Мать растила нас, пятерых детей, одна. Было тяжело. После школы пошел работать учеником электрика на завод «Строймаш», а потом меня призвали в армию. Служил я долго — почти девять с половиной лет, в Германии. Туда же — из Антипино — перевез свою любимую Таисью. Сначала у нас появилась Надя, потом Лена...

Т.А.: В 1974 году мы вернулись в Тюмень, и по направлению райкома партии Григорий Иванович пошел работать в милицию инспектором отдела кадров УВД.

Г.И.: Я курировал Север со всеми его колониями, которые тогда входили в систему органов внутренних дел. Харп, Лабытнанги, тюрьма в Тобольске, которая теперь — музей... Наше подразделение выполняло еще и функции отдела собственной безопасности — так что в мои обязанности входило проверять все жалобы: и сотрудников, и осужденных. Правильно девочки говорят, дома-то они меня почти не видели, постоянно был в разъездах.

— На что жаловались осужденные?

Г.И.: Хорошо помню один случай: осужденный, который отбывал наказание в сургутской колонии N 11, больше десяти лет писал жалобы в разные инстанции. Его наказали за изнасилование, дали 15 лет сроку, а он говорил, что не виновен. Когда его жалоба дошла до меня, я ее тщательно разобрал, направил в прокуратуру... И настоящего преступника нашли.

— Что было дальше?

Г.И.: Его выпустили — после отбытых одиннадцати лет. Их не вернуть, конечно, но он радовался и тому, что его признали невиновным. Плакал. Ему выдали билет до дома, кажется, до подмосковной деревни, и справку об освобождении. Страшная судьба у человека, что тут скажешь...

Елена: Расскажи про бунт в другой сургутской колонии в 1977 году. Помнишь, тебя срочно вызвали?

Г.И.: Да. Я там, в Сургуте, три месяца прожил, пока восстанавливали функционирование учреждения. Все началось с того, что осужденных вывезли в город на стройку — там строили тогда пивзавод и мясокомбинат. Они нашли где-то выпивку, в колонию вернулись пьяными и устроили драку. Криминальные авторитеты, пользуясь беспорядками, стали призывать убивать сотрудников и осужденных из хозобслуги. В результате погибло человек 13-ть из осужденных и 18-ть были ранены. Очень серьезное ЧП, мы улетели туда по тревоге с тогдашним начальником УВД, прокурором... В четыре часа утра спецрейсом.

— И вы, Елена, знали, куда полетел папа?

Е.: Нет, конечно. Это я уже потом, взрослая, расспрашивала его о работе. А тогда разве бы он стал мне, младшекласснице, такое рассказывать? Во-первых, не для детских ушей это. Во-вторых, о служебных делах распространяться не положено.

Т.А.: Я вот и сейчас не многое о своей службе могу рассказать вам, — смущенно улыбается Таисья Александровна. — Вся моя работа в милиции была связана со служебной документацией по линии уголовного розыска. Информация в этих документах содержалась, по большей части, засекреченная.

Сложность работы состояла в том, что все сведения хранились на карточках, никаких компьютеров тогда не было. Позвонят оперуполномоченные, сообщат ориентировку, а ты вручную ищешь: есть ли человек, подходящий под нее, в картотеке? И быстро найти надо! Утро, ночь — никакой разницы. Сотрудники «на земле» круглосуточно работают, и ты, значит, тоже. Уже говорила, что Лену приходилось с собой на сутки брать. Так что она с малых лет, считайте, тоже служила.

— А по-настоящему когда к службе приступили?

Е.: Я пришла в ОВД в 1989 году. До этого пробовала работать в школе, преподавателем ИЗО и пионервожатой. Но поняла, что это не моя профессия. Устроилась дежурной пульта вневедомственной охраны. Но это для начала. Позже родители спросили меня, в каком бы подразделении я действительно хотела работать? Ответила, что в уголовном розыске, как раз «на земле». Мама пробовала меня отговаривать, папа — нет. И спасибо им обоим за то, что я стала тем, кто я есть сейчас. А сейчас я майор полиции, оперуполномоченный по особо важным делам.

— И вы, такая хрупкая на вид женщина, участвовали в задержаниях?

Г.И.: А как же! Задерживала бандитов, еще каких!

Е.: Да. Правда, старалась маме об этом не рассказывать, чтобы не переживала.

Т.А.: Но я прекрасно понимала, что такая работа не обходится без риска. И каждое дежурство молилась за нее. В 90-е годы на задержание ездили группами по два-три человека, и если в группе была женщина, то ее старались вперед себя пустить — чтобы не спугнуть подозреваемого.

Е.: Было и такое. Но все обходилось. Только однажды задержанный напал на меня, уже в кабинете во время допроса. Хорошо, коллеги услышали, прибежали... А вообще, я не давала задержанным поводов для агрессии. Потому что всегда, вне зависимости от того, кто передо мной, старалась относиться к людям по-человечески. Это у нас семейное.

— Знаю, что не только к людям у вас гуманное отношение...

Е.: Вы про Глюка? Да, этот служебный пес стал буквально членом семьи. Я познакомилась с ним во время служебной командировки в Республике Дагестан. К тому времени, когда моя командировка заканчивалась, Глюку тоже пора было возвращаться домой, в Тюмень. Более того, его отправляли на пенсию — по состоянию здоровья. И я забрала его к себе. Он преданнейший друг, большой профессионал, и его тоже можно считать представителем нашей династии.

— Григорий Иванович, повелось, что большинство мужчин мечтают о сыновьях.

Г.И.: А зачем мне мальчишки? У меня вон какие девчонки!

— Гордитесь ими?

Г.И.: Я их люблю! Меня радует, что они выросли именно такими.

Е.: А ведь папа не только нас воспитал. У него более трехсот выпускников. С 1984 года до самой пенсии он работал начальником курса в Тюменской высшей школе милиции, которая позже стала юридическим институтом МВД России.

Г.И.: Замечательная школа была, отличные специалисты из нее выходили. Среди моих выпускников много офицеров, которые дослужились до руководящих должностей в правоохранительных органах. Правда, они и сами теперь уже на пенсии. Кажется, так давно все это было. А начнешь вспоминать, как будто совсем недавно.

В 1985 году мы с курсантами были командированы в Москву на охрану общественного порядка. Немало преступлений раскрыли. Один раз просто в автобусе ехали, видим — какой-то мужчина спит на скамейке на остановке, а парень схватил его дипломат и бежать. Мы шофера затормозили и бегом за тем парнем. Поймали, в тот же автобус усадили и повезли его на Петровку, 38. Там дипломат открыли, а он набит фунтами стерлингов. Ребятам тогда благодарность объявили, а мне вручили почетную грамоту от министра внутренних дел.

Т.А.: Мы бы вам все награды показали, но долго это. Только у Григория Ивановича их больше пятидесяти. А для меня из всех поощрений очень ценна недавняя почетная грамота от нынешнего начальника УМВД Юрия Алтынова — за активное участие в работе ветеранской организации и за воспитание молодых сотрудников. Радует, что нас, ветеранов, не забывают.

— Кстати, о воспитании. Если Надежда с Еленой размышляли о будущей профессии, то перед внуками вопрос — кем быть — вообще, наверное, не стоял?

Г.И.: Ну, почему же. Надин сын Игорь выбрал другую профессию. Правда, сейчас уже говорит, что все-таки надо было идти в МВД. Старший сын Лены — Евгений — стал военным, работает в воинской части. А вот младший — Даниил — продолжил наше дело.

Е.: Сейчас он младший сержант полиции, курсант второго курса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, командир отделения.

Г.И.: Отличный парень! Абы кого командирами отделений не назначают.

Е.: Подождите... Надежда Григорьевна что-то опять нам звонит. Слушаем, Надя.

Н.: Я тут думала-думала, и поняла, что главного-то и не сказала. Почему у нас все получается на выбранном нами пути? Потому что у нас невероятная вера друг в друга!

Беседовала Мария Самаркина

Фото из семейного архива Велижаниных

Интересное в рубрике:
Дон Кихот и Соловей-разбойник, уходящая Тюмень и библейские сюжеты, геометрия Севера и романтические портреты ...
В доме ее бабушки полки стеллажей от пола до потолка туго заполнены книгами. Если в первом ряду стоит Булгаков...
Первую лампочку он увидел в 14 лет. Мечтал стать биологом, но поступил на истфак. Три десятка лет службы ...
Его открытия — от маленьких бабочек до скелета гренландского кита — самого большого животного в&nb...
Известный тележурналист, автор множества документальных фильмов, в том числе и о событиях Великой отечественной вой...
Он не открыл месторождений, но побывал практически на всех нефтепромыслах Югры. Отдав более полувека любимому ...
Ему было всего 15 лет, когда началась война. Но он на нее не опоздал. Ушел в армию в 17 ле...