В общей сложности стаж службы Григория Ивановича Велижанина, его супруги Таисьи Александровны, их дочек Надежды, Елены и внука Даниила — 79 лет. И благодаря двоим из династии — действующим сотрудникам Елене и ее сыну Даниилу — стаж продолжает расти.
— Вы бы лучше с папы начали, он у нас за главного — и по возрасту, и вообще, — говорит Надежда.
— Да ладно, сама сперва рассказывай, — стараясь быть строгим, чтобы соответствовать семейному званию главного, отвечает Григорий Иванович. Но не сдерживается, по-отцовски тепло улыбается:
— Ты же у нас агент национальной безопасности.
Чувствуется, шутка эта в семье Велижаниных — в ходу. С тех пор, как старшая дочь, подполковник внутренней службы Надежда вышла сначала на пенсию по выслуге лет, а потом замуж за... гражданина США Франка. И стала жить на два дома. Зиму проводит в городе штата Флорида Уинтер-Хейвен, остальное время — в Тюмени. Американец Франк с удовольствием бывает здесь и после окончания контракта с колледжем Polk state планирует переехать вместе с супругой на ее родину.
А пока мы беседуем с Надеждой по «Скайпу». У нас уже вечер, у нее — раннее утро. И это не единственная разница.
Надежда: Местные совершенно не представляют, как все устроено в России. Франк всем соседям рассказал о том, что в этом году нашей семье присвоили почетное звание. А еще так получилось, что во время концерта, посвященного Дню сотрудника органов внутренних дел, в Государственном Кремлевском дворце на большом экране показали фотографию Лены. Мы и этот концерт в записи соседям включали. Они смотрят, слушают нас и не могут понять, почему, если у нашей семьи такой высокий статус, я еще не занимаю должность главного менеджера. Здесь ценность представляет не столько признание, сколько материальная выгода, которую из этого признания можно извлечь.
Но в данный момент у меня нет острой необходимости зарабатывать — я наконец-то могу посвятить свое время дому, увлечениям... Всегда, например, мечтала заниматься теннисом и фитнесом. Теперь появилась возможность не отказывать себе в этом. Поначалу это было для меня настолько удивительно — иметь свободное время, которое могу потратить на себя и свою семью. Ведь за годы службы я привыкла к постоянной вовлеченности в работу и тотальной занятости.
Если честно, когда передо мной встал вопрос о том, чтобы пойти работать в органы внутренних дел, я сомневалась. Насмотрелась в детстве, как папу по ночам выдергивали буквально из кровати по служебной надобности. Хорошо помнила мамины ночные дежурства. Представьте, папа в командировке, а мама на сутках...
Таисья Александровна: Да... Младшенькую Лену мне приходилось забирать с собой на работу, когда было ночное дежурство, и Григорий Иванович в отъезде. А Наденька в таких случаях после школы шла к подружке, у нее и ночевала.
Н.: Так что вы, вероятно, понимаете, почему изначально я не пошла по родительским стопам. Выбрала работу во Дворце бракосочетания. И мне нравилось там. Однако 90-е годы вносили поправки в жизнь многих, и я не стала исключением. Меня сократили, а сын как раз должен был поступать в первый класс, без работы никак. И родители предложили мне все-таки попробовать пойти в ОВД. В 1998 году я устроилась в информационный центр управления внутренних дел. Это аналитика, статистика, различные учеты, компьютерное обеспечение подразделений... Там аттестовалась, получила первые свои погоны — лейтенанта. И, как ни странно, очень быстро втянулась в эту деятельность. Затем мне предложили должность начальника паспортно-визовой службы одного из городских отделов милиции. На руководящих должностях в этой службе я прослужила около 10 лет. После чего стала начальником отдела спецфондов и по реабилитации жертв политических репрессий. Это было действительно мое. Я до сих пор поддерживаю отношения с коллегами и с теми людьми, с кем сотрудничала в то время. Каждый свой приезд в Тюмень стараюсь повидаться с Александром Петрушиным и Рафаэлем Гольдбергом, с которыми мы готовили материалы для статей и книг.
— Если бы вам вдруг снова захотелось выйти на службу, то что бы стало тому причиной?
Н.: Люди. Все структуры, в которых я служила, связаны с работой с людьми и реализацией их прав. Приобретение гражданства, получение и восстановление документов, я уже не говорю о реабилитации жертв политических репрессий. Этим людям, столько всего пережившим, необходима не только документальная помощь, но и чисто человеческая поддержка. Я всегда рада была поговорить с ними, выслушать их. Вот такого общения мне не хватает. Поэтому периодически я пеку печенье или блинчики и иду к своим пожилым соседям-американцам. Они рады вниманию.
— Какая криминогенная ситуация в Уинтер-Хейвен?
Н.: Ну, спросили... Я этим не очень-то интересуюсь и счастлива, что меня этот вопрос напрямую не касается. А вообще, здесь все настолько строго с соблюдением закона, что местные стараются его не нарушать. Еще есть такая система оповещения — на наши телефоны приходят сообщения о преступлениях, в раскрытии которых могут помочь граждане. Около месяца назад сообщили, что угнан «форд» черного цвета. Надеюсь, его уже нашли и вернули владельцу. Но это уже совсем другая тема.
Папа, давай все-таки ты уже рассказывай.
Григорий Иванович: Я — Велижанин Григорий Иванович, родился 14 сентября 1946 года в деревне Велижаны, коренной тюменец, старый уже, — шутливо рапортует глава семьи. — Мать растила нас, пятерых детей, одна. Было тяжело. После школы пошел работать учеником электрика на завод «Строймаш», а потом меня призвали в армию. Служил я долго — почти девять с половиной лет, в Германии. Туда же — из Антипино — перевез свою любимую Таисью. Сначала у нас появилась Надя, потом Лена...
Т.А.: В 1974 году мы вернулись в Тюмень, и по направлению райкома партии Григорий Иванович пошел работать в милицию инспектором отдела кадров УВД.
Г.И.: Я курировал Север со всеми его колониями, которые тогда входили в систему органов внутренних дел. Харп, Лабытнанги, тюрьма в Тобольске, которая теперь — музей... Наше подразделение выполняло еще и функции отдела собственной безопасности — так что в мои обязанности входило проверять все жалобы: и сотрудников, и осужденных. Правильно девочки говорят, дома-то они меня почти не видели, постоянно был в разъездах.
— На что жаловались осужденные?
Г.И.: Хорошо помню один случай: осужденный, который отбывал наказание в сургутской колонии N 11, больше десяти лет писал жалобы в разные инстанции. Его наказали за изнасилование, дали 15 лет сроку, а он говорил, что не виновен. Когда его жалоба дошла до меня, я ее тщательно разобрал, направил в прокуратуру... И настоящего преступника нашли.
— Что было дальше?
Г.И.: Его выпустили — после отбытых одиннадцати лет. Их не вернуть, конечно, но он радовался и тому, что его признали невиновным. Плакал. Ему выдали билет до дома, кажется, до подмосковной деревни, и справку об освобождении. Страшная судьба у человека, что тут скажешь...
Елена: Расскажи про бунт в другой сургутской колонии в 1977 году. Помнишь, тебя срочно вызвали?
Г.И.: Да. Я там, в Сургуте, три месяца прожил, пока восстанавливали функционирование учреждения. Все началось с того, что осужденных вывезли в город на стройку — там строили тогда пивзавод и мясокомбинат. Они нашли где-то выпивку, в колонию вернулись пьяными и устроили драку. Криминальные авторитеты, пользуясь беспорядками, стали призывать убивать сотрудников и осужденных из хозобслуги. В результате погибло человек 13-ть из осужденных и 18-ть были ранены. Очень серьезное ЧП, мы улетели туда по тревоге с тогдашним начальником УВД, прокурором... В четыре часа утра спецрейсом.
— И вы, Елена, знали, куда полетел папа?
Е.: Нет, конечно. Это я уже потом, взрослая, расспрашивала его о работе. А тогда разве бы он стал мне, младшекласснице, такое рассказывать? Во-первых, не для детских ушей это. Во-вторых, о служебных делах распространяться не положено.
Т.А.: Я вот и сейчас не многое о своей службе могу рассказать вам, — смущенно улыбается Таисья Александровна. — Вся моя работа в милиции была связана со служебной документацией по линии уголовного розыска. Информация в этих документах содержалась, по большей части, засекреченная.
Сложность работы состояла в том, что все сведения хранились на карточках, никаких компьютеров тогда не было. Позвонят оперуполномоченные, сообщат ориентировку, а ты вручную ищешь: есть ли человек, подходящий под нее, в картотеке? И быстро найти надо! Утро, ночь — никакой разницы. Сотрудники «на земле» круглосуточно работают, и ты, значит, тоже. Уже говорила, что Лену приходилось с собой на сутки брать. Так что она с малых лет, считайте, тоже служила.
— А по-настоящему когда к службе приступили?
Е.: Я пришла в ОВД в 1989 году. До этого пробовала работать в школе, преподавателем ИЗО и пионервожатой. Но поняла, что это не моя профессия. Устроилась дежурной пульта вневедомственной охраны. Но это для начала. Позже родители спросили меня, в каком бы подразделении я действительно хотела работать? Ответила, что в уголовном розыске, как раз «на земле». Мама пробовала меня отговаривать, папа — нет. И спасибо им обоим за то, что я стала тем, кто я есть сейчас. А сейчас я майор полиции, оперуполномоченный по особо важным делам.
— И вы, такая хрупкая на вид женщина, участвовали в задержаниях?
Г.И.: А как же! Задерживала бандитов, еще каких!
Е.: Да. Правда, старалась маме об этом не рассказывать, чтобы не переживала.
Т.А.: Но я прекрасно понимала, что такая работа не обходится без риска. И каждое дежурство молилась за нее. В 90-е годы на задержание ездили группами по два-три человека, и если в группе была женщина, то ее старались вперед себя пустить — чтобы не спугнуть подозреваемого.
Е.: Было и такое. Но все обходилось. Только однажды задержанный напал на меня, уже в кабинете во время допроса. Хорошо, коллеги услышали, прибежали... А вообще, я не давала задержанным поводов для агрессии. Потому что всегда, вне зависимости от того, кто передо мной, старалась относиться к людям по-человечески. Это у нас семейное.
— Знаю, что не только к людям у вас гуманное отношение...
Е.: Вы про Глюка? Да, этот служебный пес стал буквально членом семьи. Я познакомилась с ним во время служебной командировки в Республике Дагестан. К тому времени, когда моя командировка заканчивалась, Глюку тоже пора было возвращаться домой, в Тюмень. Более того, его отправляли на пенсию — по состоянию здоровья. И я забрала его к себе. Он преданнейший друг, большой профессионал, и его тоже можно считать представителем нашей династии.
— Григорий Иванович, повелось, что большинство мужчин мечтают о сыновьях.
Г.И.: А зачем мне мальчишки? У меня вон какие девчонки!
— Гордитесь ими?
Г.И.: Я их люблю! Меня радует, что они выросли именно такими.
Е.: А ведь папа не только нас воспитал. У него более трехсот выпускников. С 1984 года до самой пенсии он работал начальником курса в Тюменской высшей школе милиции, которая позже стала юридическим институтом МВД России.
Г.И.: Замечательная школа была, отличные специалисты из нее выходили. Среди моих выпускников много офицеров, которые дослужились до руководящих должностей в правоохранительных органах. Правда, они и сами теперь уже на пенсии. Кажется, так давно все это было. А начнешь вспоминать, как будто совсем недавно.
В 1985 году мы с курсантами были командированы в Москву на охрану общественного порядка. Немало преступлений раскрыли. Один раз просто в автобусе ехали, видим — какой-то мужчина спит на скамейке на остановке, а парень схватил его дипломат и бежать. Мы шофера затормозили и бегом за тем парнем. Поймали, в тот же автобус усадили и повезли его на Петровку, 38. Там дипломат открыли, а он набит фунтами стерлингов. Ребятам тогда благодарность объявили, а мне вручили почетную грамоту от министра внутренних дел.
Т.А.: Мы бы вам все награды показали, но долго это. Только у Григория Ивановича их больше пятидесяти. А для меня из всех поощрений очень ценна недавняя почетная грамота от нынешнего начальника УМВД Юрия Алтынова — за активное участие в работе ветеранской организации и за воспитание молодых сотрудников. Радует, что нас, ветеранов, не забывают.
— Кстати, о воспитании. Если Надежда с Еленой размышляли о будущей профессии, то перед внуками вопрос — кем быть — вообще, наверное, не стоял?
Г.И.: Ну, почему же. Надин сын Игорь выбрал другую профессию. Правда, сейчас уже говорит, что все-таки надо было идти в МВД. Старший сын Лены — Евгений — стал военным, работает в воинской части. А вот младший — Даниил — продолжил наше дело.
Е.: Сейчас он младший сержант полиции, курсант второго курса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, командир отделения.
Г.И.: Отличный парень! Абы кого командирами отделений не назначают.
Е.: Подождите... Надежда Григорьевна что-то опять нам звонит. Слушаем, Надя.
Н.: Я тут думала-думала, и поняла, что главного-то и не сказала. Почему у нас все получается на выбранном нами пути? Потому что у нас невероятная вера друг в друга!
Беседовала Мария Самаркина
Фото из семейного архива Велижаниных
